Евразия: центры притяжения, комплементарные практики и методология интеграции интеграций

В статье нами рассматриваются центры притяжения в пространстве трансконтинентальной Евразии и экономи­ческие возможности, открывающиеся для Беларуси в рамках реализации методологии интеграции интеграций.

Лойко Александр Иванович — д.филос.н., профессор, заведующий кафедрой философских учений Белорусского нацио­нального технического университета (Минск).

Термин «интеграция интеграций» был предложен С.Н. Мартыновым[1]. Им стал обозначаться один из механиз­мов глобализации на уровне конвергенции региональных экономических структур. Таким путем ставилась цель при­вести в соответствие исторически сложившееся разделение труда в евразийском трансконтинентальном пространстве с функционированием структур Европейского Союза и Евразийского экономического союза. Под исторически сло­жившимся разделением труда евразийского трансконтинентального пространства понимается функционирование единого энергетического рынка России и Европейского Союза, созданного системой нефте- и газопроводов, стабиль­ными поставками энергетического сырья европейским потребителям. В обратном направлении создана логистика экс­портных поставок высокотехнологического оборудования, необходимого странам Евразийского экономического сою­за для модернизации промышленной инфраструктуры. Во внимание также принимаются инвестиционные потоки, сформировавшиеся в направлении России и Казахстана.

Поскольку речь идет об экономических аспектах развития национальных экономик, то такие страны, как Бела­русь, крайне заинтересованы в полноценном функционировании уже сложившейся логистики экономической дея­тельности. Эта заинтересованность обусловлена тем, что Беларусь, получившая гарантии поставок нефти и газа на ее промышленные предприятия, заинтересована в реализации на рынке Европейского Союза товаров с высокой добав­ленной стоимостью с тем, чтобы оплачивать поставки российской нефти и газа и иметь условия для модернизации предприятий нефтехимического и горно-химического комплексов. Высокотехнологичное оборудование закупается у компаний Европейского Союза. В позиции Беларуси видна первостепенная роль диалога по отношению к остальным ресурсам экономического роста и экономической стабильности.

В реализацию стратегии интеграции интеграций в начале XXI столетия вмешались политические факторы санкций, которые создали искусственные институциональные барьеры в диалоге евразийских и европейских структур экономической деятельности[2].

Российские власти прикладывают немало усилий для создания гарантий инвестиционной деятельности компа­ний Европейского Союза, США, Южной Кореи, Японии. В этих целях используется механизм технологических плат­форм, позволяющий представителям российского государства вести прямой диалог с частным капиталом стран Запа­да. Интенсивность проведения деловых форумов с участием Президента России свидетельствует о стремлении госу­дарственных структур к усилению роли института частно-государственного партнерства.

Республика Беларусь в диалоге с Европейским Союзом использует институциональные ресурсы технологиче­ской платформы Восточного партнерства. В рамках этой платформы реализуются социальные программы поддержки института предпринимательства, поскольку в малых и средних городах существуют проблемы наполняемости их бюджетов, более остро стоят вопросы создания новых рабочих мест.

Совместные программы с европейскими структурами позволили ускорить эволюцию национальной экономики по целому ряду направлений, в том числе в области энергетики, лесопереработки, создания свободных экономических зон, реструктуризации крупных предприятий. Создан устойчивый механизм взаимодействия с Международным ва­лютным фондом, Международным банком развития и реконструкции. При поддержке Европейского Союза модерни­зированы контрольно-пропускные пункты таможенного и пограничного контроля на границе с Польшей, Литвой, Латвией, где имеет место высокая интенсивность трансграничных и транзитных перевозок. Реализована программа электронного декларирования товаров.

Беларусь участвует в программе европейских регионов. Это позволило восстановить целостность туристиче­ских комплексов, находящихся на территории Беларуси, Литвы, Польши. Речь идет о Беловежской пуще, Августов­ском канале. Оптимизация визового контроля повысила привлекательность Беларуси для европейских туристов. Ин­вестиции в инфраструктуру спортивно-развлекательных комплексов, гостиничное хозяйство сделали Минск одним из самых привлекательных городов для европейских туристов по основным критериям краткосрочных поездок выходно­го дня. Привлекательность создали реализованные местными властями программы чистого благоустроенного города (большого, среднего, малого), а также комплексная реконструкция дворцово-парковых и замковых комплексов.

Завершенный вид после реконструкции приобрели дворцово-парковый комплекс в Несвиже, замковые ком­плексы в Лиде и Мире. В Раубичах историческая часть местечка интегрирована со спортивно-оздоровительной ин­фраструктурой для проведения зимних видов соревнований. В Минске создана инфраструктура выходного дня в виде проката велосипедов, лыж, коньков. С этой целью на территории города создана логистика активного отдыха для лю­бителей велосипедов, роликов. Сезонный характер имеет городская логистика катков и лыжных трас.

Важным элементом активного отдыха в выходные дни стал сезонный горнолыжный комплекс в Силичах. На юге Беларуси в бассейне реки Днепр получил реализацию речной туризм. Он опирается на историческую систему каналов, созданную в Беларуси в период промышленной революции XVIII столетия стараниями К. Огинского, Радзи- виллов, располагавшими крупными товарными земельными владениями (магнатериями), а также мануфактурами. При поддержке европейских структур реализована программа агроусадебного туризма. Она позволила вернуть в структуру национальной экономики пустующие усадьбы, восстановить статус активного отдыха как одного из элементов сель­скохозяйственной деятельности.

Европейских туристов привлекает в Беларуси сохранившаяся аутентичная среда этнофольклорного и историче­ского разнообразия. Этой сфере туризма способствует деятельность исторических клубов, проводящих реконструкции исторических событий, связанных с институтами рыцарства, торгового пути из варяг в греки, военными событиями XIX-XX столетий.

На базе созданного около Минска исторического комплекса «Линия Сталина» в присутствии туристов прово­дятся масштабные реконструкции с применением военной техники и камуфляжа времен Великой Отечественной вой­ны. Это позволяет показать европейцам подлинное содержание событий 1941-1944 годов в пределах Беларуси, что очень важно на фоне попыток исказить историческую правду. Исторические реконструкции проводятся с активным участием представителей различных европейских стран, что усиливает эффективность диалога.

Один из вариантов смягчения институциональных барьеров в трансконтинентальном евразийском пространстве заключен в инициативе КНР «Один пояс — один путь». КНР стремится к сохранению глобальной модели международ­ной экономики на фоне смены стратегии США в вопросах создания трансатлантического и тихоокеанского экономи­ческих пространств свободной торговли. КНР удалось избежать обострения политических отношений с Западом.

К созданию евразийской трансконтинентальной логистики КНР подталкивают внутренние проблемы, обуслов­ленные растущим внутренним долгом. Ускоренное формирование емкого внутреннего рынка на фоне дешевой рабо­чей силы создало риски финансовой системе. Китайская экономика остается экспортно-ориентированной по своей сути. И это побуждает приближать производство к потребителям. Одна из моделей этой стратегии предполагает соз­дание индустриальных парков по западной периферии Евразийского экономического союза. Один из таких индустри­альных парков «Великий камень» формируется на территории Беларуси. Он максимально приближен к международ­ному аэропорту «Минск-2». Его площади будут использоваться китайскими компаниями для производства промыш­ленной продукции, предназначенной на экспорт в Европейский Союз.

Белорусская сторона поддержала инициативу КНР, поскольку экономическая глобализация создает инвестици­онные потоки с территории КНР, равнозначные потокам из Европейского Союза. Во внимание принимается то, что одним из элементов экономики КНР является высокотехнологичный Гонконг, на базе которого Великобритания соз­дала инфраструктуру финансовой системы региона. Нельзя недооценивать также Макао. Еще одним местом высоко­технологической деятельности является Тайвань. Все эти элементы прибрежной китайской экономики оказывают эмансипирующее воздействие на континентальную часть, где доминирует контроль государства над рыночными про­цессами. В этом контроле административные запретные меры все больше уступают место стимулированию партнер­ства с международными инвесторами в лице европейских компаний.

Термин «интеграция интеграций» актуален и для самого трансконтинентального евразийского пространства[3]. В его пределах функционируют организации Евразийского экономического союза, Шанхайской организации сотруд­ничества, стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН), Лиги Арабских государств. Их интересы интегрированы с БРИКС и ОПЕК, странами Тихоокеанского региона.

Подобная модель интеграции трансконтинентальных национальных экономик апробирована в Европейском Союзе. Великобритания, Франция, Испания, Нидерланды, Дания имеют заморские территории и по статусу выходят за пределы европейских границ. В конечном итоге Великобритания сделала выбор в пользу трансконтинентального статуса, и предполагает ограничить фактор регионализма двусторонними отношениями с Европейским Союзом на основе специальных соглашений. В данном случае важную роль сыграло сформировавшееся в XIX столетии деление на континентальную и неконтинентальную Европу. Неконтинентальная часть Северной Европы оказалась интегриро­ванной в трансатлантическую интеллектуальную культуру, центром которой стали США.

О. Буторина предлагает учитывать при рассмотрении контекста интеграции стратификационный фактор[4]. Из этого фактора вытекает представление о субординации внутри региональной структуры. В Европейском Союзе тесное взаимодействие ФРГ и Франции создало основу для выстраивания субординации в вопросах реального влия­ния на принятие ключевых решений. В Евразийском экономическом союзе основные позиции влияния принадлежат России, которая тесно взаимодействует с Казахстаном. Именно эти государства являются донорами региональных проектов. Внутренняя региональная торговля в основном сводится к товарообороту участников с Россией. Между ос­тальными участниками показатели товарооборота не отличаются высокими показателями. Доминанта сырьевой эко­номики создала феномен волатильности российского рубля.

В результате девальвация российского рубля всякий раз сопровождается падением общих показателей взаим­ной торговли в долларовом эквиваленте. Чтобы минимизировать последствия этой ситуации, Беларусь добивается в рамках Евразийского экономического союза устранения механизма изъятий. В первую очередь речь идет о единых ценах на энергоносители, фактически о единых условиях конкурентной среды для белорусских и российских произ­водителей на российском внутреннем рынке. При этом О. Буторина акцентирует глобализационный аспект стратифи­кации. Интеграция позволяет использовать преимущества глобализации и одновременно она минимизирует ее из­держки.

У государств Евразийского экономического союза есть возможность искать дополнительные ресурсы в про­странстве глобализации за счет трансконтинентальной евразийской интеграции интеграций, в первую очередь речь должна идти о исторически сложившейся инфраструктуре регионального разделения труда. В отношении модели ев­ропоцентризма есть все основания говорить об интегрированности экономик России и Европейского союза на основе рынка энергетических ресурсов. В азиатском регионе такой исторически сложившейся инфраструктуры коммуника­ций и логистики в континентальной части нет. Россия только начала реализацию проекта «Сила Сибири», призванно­го сблизить ее с экономикой КНР. Но при этом очевидны риски для внутреннего рынка российских производителей. Они могут не выдержать конкуренцию с промышленными товарами китайского производства.

Реализациия лидерских интенций может ускорить создание единых финансовых центров развития трансконти­нентальной Евразии. России и КНР предстоит определиться с возможностью конвергенции их стратегий в регионе. Еще одним участником этой конвергенции может стать Индия, а также богатые государства Аравийского полуостро­ва. В 2017 году стала заметной растущая интенсивность политических контактов между Россией и Саудовской Арави­ей. Ускорение этим контактам придал позитивный опыт взаимодействия стран в области энергетической политики.

Сохранению единого трансконтинентального рынка Евразии способствует позиция Турции. Это государство выбрало приоритеты энергетического сотрудничества с Россией. Осуществляется строительство газопроводов по дну Черного моря с выходом их к границам Европейского Союза. Государства Евразийского экономического союза ищут место в международном разделении труда. Пока эти поиски основаны на стремлении России сохранить трансконти­нентальную модель европоцентризма.

Параллельно предпринимаются активные усилия по диверсификации энергетического рынка с учетом потреб­ностей государств Дальнего Востока. Этот процесс находится в начальной стадии развертывания. КНР рассматривает этот процесс в контексте расширения потребления китайской продукции Европейским Союзом и США. Эта доминан­та дополняется растущим инвестиционным влиянием КНР на государства Центральной Азии. Приоритеты политиче­ской стабильности и гарантии безопасности значительно сместили инвестиционные интересы КНР в пространство российской экономики. Это важно и для России.

В условиях сохранения в трансконтинентальной евразийской интеграции доминанты европоцентризма Бела­русь стремится воспользоваться методологией интеграции интеграций для сохранения единого рынка региона. Об этом свидетельствует посредническая миссия Беларуси в переговорном процессе, направленном на разрешение внутриукраинского конфликта. Благодаря такой позиции удалось минимизировать людские потери с обеих сторон.

Фактически в Евразии столкнулись две политические и экономические стратегии. Одна называется трансатлан­тической. Она стремится максимально интегрировать Европейский Союз с НАФТА. Другая стратегия заключена в континентальных приоритетах евразийской кооперации, в системе которой важную роль играют Россия и КНР. Эта двойственность интересов больше всего характеризует позицию Европейского Союза, политические элиты которого находятся под особым воздействием США. На уровне интересов частного капитала европейцы проявляют больший интерес к евразийской технологической платформе диалога. В Беларуси эту двойственность понимают и ведут диалог с политическими структурами Европейского Союза с целью усиления синергии трансконтинентальной евразийской интеграции. Акцент делается на психологию партикулярных структур[5].

[1] Байчоров А.М. Создание Евразийского экономического союза и проблема «интеграции интеграций» // Актуальные про­блемы международных отношений и глобального развития. — Минск, 2014. — C. 8.

[2] Винокуров Е., Кулик С., Спартак А., Чернышев С., Юргенс И. Конфликт двух интеграций. — М., 2015.

[3] Винокуров Е., Либман А. Две евразийские интеграции // Вопросы экономики. — М., 2013. — № 2. — С. 47-72.

[4] Буторина О . Особенности евразийской модели экономической интеграции // Современная Европа. — М ., 2016. — № 2. — С. 28-32.

[5] Лойко А.И. Социальная психология партикулярных структур. — Саарбрюккен, 2016.